Гер Эргали - Дар Слова
Эргали Гер
ДАР СЛОВА
сказки по телефону
Эргали Гер относится к тем мастерам художественного слова, тексты
которых с удовольствием читает как интеллигенция, так и массовый читатель.
"Сказки по телефону" получились удивительным калейдоскопом
высокохудожественной прозы со всеми коньками бестселлера бульварной
литературы - триллер, секс, боевик. Еще в начале 90-х годов имя Гера
прозвучало в молодежных кругах благодаря публикации рассказа "Электрическая
Лиза", которое сразу же стало культовым произведением, о чем свидетельствует
критик Вячеслав Курицын. Язык Гера живой и проницательный, диалоги его
персонажей остроумны и умозрительны. Достаточно упомянуть тот факт, что все
женщины, которым я предлагал прочитать роман, неизменно плакали над его
трагическим концом - какой еще отзыв может соперничать с этим! В своем
романе автор затронул важное явление современности, о котором пока сказано
очень и очень мало - гиперсоциальные (если так можно выразиться) отношения
людей (по телефону, по интернету и т. п.) - а это еще не написанная, но
важная глава психологии, социологии и пр. Предлагаемая публикация - первая
полная версия романа в сети - в публикации в журнале "Знамя" есть важные
пропуски текста, в основном сексуального характера.
1.
На сексе по телефону Серега Астахов заторчал еще в Моздоке лет за десять
до нынешней чеченской войны, когда моздокский аэродром был совершенно закрытым
объектом, а о существовании такого рода абонентских услуг не ведали и в
столицах. Между тем в Моздоке середины восьмидесятых секс по телефону был
делом обыкновенным, и не только в оральном смысле, когда в трубку орут всякие
матерные слова без разбору, но и в прямом. Сам городишко являл при этом
заурядную южнорусскую глухомань, пыльную или грязную, смотря по сезону, с
забытым бюстиком Пушкина в чахлом сквере и монументальными заборами, поверх
которых гордо реял двухметровый подсолнух, а еще выше ревели на всю
Поднебесную древние туполевские бомбовозы, исправно летавшие на охрану то ли
Северного морского пути, то ли Великого шелкового. Красота моздокских девиц на
этом неброском фоне была колоссальным, погибельным фактором местного быта,
таким же универсальным, как свинство провинциальной жизни вообще, причем оба
эти явления не только уравновешивали друг друга, но и сложным порядком
перетекали одно в другое. В городе уживались и смешивались, производя
разнообразнейшее буйство бровей и красок, такие непростые народности, как
летчики, кубанцы, армяне, осетины, чеченцы, корейцы и так далее, вплоть до
цыган и кирзы, местной похмельной популяции, обретавшейся в поселке за
кирпичным заводом; кирза была основным гарнизонным поставщиком самогона и
прапорщиков, а девицы в поселке жухли годам к шестнадцати, словно съедаемые
мертвой кирпичной пылью.
Город укоренился на левом, казачьем берегу Терека; за рекой летом
бугрились бесконечные холмистые гребни предгорья, а осенью, после дождей, как
гром среди ясного неба вырисовывались неописуемой красоты горы - и до
следующего лета, до суховея то белели в морозной голубизне, словно
выгравированные алмазом, то розовели в лучах медитативных степных закатов.
Севернее Моздока, за узким бетонированным ложем Терско-Кумского канала, до
самого Саратова лежала степь - в ее безбрежных просторах как-то терялись,
скрадывались капониры самолетных стоянок, складов ГСМ и прочих объектов
стратегического назначения, которые Серега со товарищи не очень тщательно
охраняли. Служба была скучной, однообразной